Премьеру «Старухи» в Студии театрального искусства собирались выпустить ещё весной, но вышла она к зрителю уже в нынешнем сезоне, когда новая волна пандемических ограничений только набирала силу. И по мере того как цунами запретов разрастается не по дням, а по часам, спектакль Сергея Женовача, созданный по мотивам произведений Даниила Хармса и обозначенный режиссёром как «нелогичное течение мыслей», только добирает остроты и злободневности. 
Если старик Шекспир прав и весь мир и в самом деле театр, то сегодня на этих подмостках прочно обосновался театр абсурда и, судя по всему, в обозримом будущем покидать их не намерен. В предлагаемых нам обстоятельствах Хармс не просто уместен – необходим, поскольку знает секрет, как выжить в пространстве, подчиняющемся логике, вывернутой наизнанку. В определённом смысле у него получилось (как и мечталось!) стать в жизни тем, кем был Лобачевский в геометрии. И нам есть чему у него поучиться.

Повесть «Старуха», написанная Хармсом в 1939 году, считается едва ли не лучшей в его наследии, но природа этого текста нелинейна (привет гениальному математику!) до такой степени, что вскрыть зашитое в нём послание далеко не каждому, даже продвинутому читателю по зубам. Зрителю, впрочем, тоже – немногочисленные экранизации повести особого успеха не имели ни у нас, ни за рубежом, а сценическая история, до появления спектакля СТИ, и вовсе отсутствовала. Однако «Старуха» стала лишь отправной точкой для хулиганской импровизации, затеянной Сергеем Женовачом и его питомцами. Дальше в ход пошли дневниковые записи, письма, фрагменты других произведений писателя.

Искать начала и концы в этой громокипящей субстанции не имеет никакого смысла ещё и потому, что трёх персонажей, лаконично обозначенных в программке как Он, Она и Старуха, играют… сразу семнадцать актёров. При этом в «единственном экземпляре», по сути, наличествует только Старуха (фантастически ритмичный и пластичный и до озноба инфернальный Александр Медведев). Сия жутковатая во всех отношениях особа врывается в жилище молодого писателя, и с этого момента для бедолаги, как теперь принято выражаться, «мир перестаёт быть прежним». Он так удобно и уютно в нём устроился: рассказ собрался написать, милую дамочку в гости позвать, а тут на тебе.

И ведь что особенно досадно – рассказ-то должен был непременно выйти гениальным. О чудотворце, который ни одного чуда за всю свою жизнь так и не сотворил. Потому как без надобности это человеку самодостаточному: он же знает про себя, что может, а доказывать – удел натур заурядных, к коим он себя причислять никак не согласен. Но повествование почему-то зависает на первой же строке, предуведомляющей читателя, что чудотворец был высокого роста. Только и остаётся сочинителю, что отправиться за вдохновением в ближайший магазин. Ну, или навстречу прекрасной половине человечества. И половина эта оправдывает самые смелые его надежды, и перспективы начинают маячить перед ним самые радужные…

Собственно, «половина» вовсе и не одна, а в количестве восьми исполнительских единиц, поскольку и сочинителей тоже восемь. То, с какой лёгкостью, с каким озорством и азартом все шестнадцать актёров жонглируют доставшимися им «амплуа», время от времени перебрасывая их партнёрам, не может не вызывать восхищения. Стихия игры была и остаётся фундаментом созданного Женовачом театра. Так вот, герой, пребывающий в состоянии творческого раздрая, распадается на субличности, и каждому (чтобы не обидно!) достаётся по своей половинке: ангелочек или фурия, простушка или соблазнительная красотка, стахановка или тургеневская барышня. Ничего удивительного – женщина всегда становится такой, какой её хотят видеть. Особенно если есть хоть малейший шанс на чувство, большое и настоящее.

Но растаявшему от близкого счастья герою приходится ретироваться из так перспективно разворачивавшегося романа, оставляя девушку своей мечты в растерянности, более того – обманутости. А всему виной та непрошеная старуха, которая мало того, что никуда из комнаты не делась, но ни с того ни с сего взяла да и отдала Богу (а кстати, Богу ли?!) душу. Ну и как хорошенькую женщину в дом привести, если там мёртвое тело, от которого совершенно непонятно, как избавляться. Тем более что и дом-то этот какой-то странный, непосюсторонний: стены, прорезанные дверками и окошками в самых неожиданных местах, ходят ходуном, то утопая в хтоническом мраке, то призывно сияя тёплой охрой солнечного света. Игра объёмов и плоскостей, закрученная давними соратниками режиссёра сценографом Александром Боровским и художником по свету Дамиром Исмагиловым, наверняка пришлась бы Хармсу по душе.

Простая в своей абсурдности история оборачивается притчей о Смерти, всегда присутствующей в мире живых. Сергей Женовач продолжает выстраивать параллели между началами столетий – минувшего и нынешнего. Для него их причудливая, не поддающаяся стандартной логике конгруэнтность очевидна. А чтобы проявить её для нас, он уже обращался за помощью к Булгакову, Платонову, Эрдману. Теперь вот – к Хармсу, а вслед за ним настанет черёд Юрия Олеши – в конце декабря в МХТ им. Чехова должна состояться премьера спектакля «Заговор чувств» по мотивам романа «Зависть».

Источник: https://lgz.ru/article/-49-6764-09-12-2020/ta-kotoruyu-ne-zhdut/