Студия эта появилась 3 года назад: выпускники гитисовского курса Сергея Женовача решили продолжать работать вместе.

У этого театра очень раннее признание: дипломный спектакль 2005 года «Мальчики» (по мотивам нескольких глав романа Достоевского «Братья Карамазовы») номинировался на Всероссийскую премию «Золотая маска», а последовавший за ним «Захудалый род» (по книге Лескова) стал победителем в нескольких номинациях, в том числе как «лучший спектакль малой формы».

Спектакли «Студии» как-то запросто завоевывают зрителей, однако их новизна не видна ни в режиссерской мысли, ни в неожиданных трактовках ролей. Она слышна: это коллекция голосов — очень разнообразных и в то же время узнаваемых, — сохранивших за годы обучения свою индивидуальность и необычность. В марте этого года у «Студии» появилась собственная домашняя сцена на улице Станиславского, аккуратно и неброско оформленная главным художником театра Александром Боровским и построенная на средства мецената театра, желающего оставаться неизвестным.

Новый спектакль «Битва жизни», инсценировка сентиментальной рождественской повести Чарльза Диккенса об одной сестре, жертвующей любовью ради счастья другой, стал первой премьерой, выпущенной в собственном доме.

В комнату с камином, креслом и небольшой скамейкой неспешно, один за другим заходят актеры. В руках тетрадки, по которым они читают текст. На диккенсовские фразы каждый реагирует немного по–своему: кто посмеивается, кто подмигивает товарищу, кто удивляется, а кто и старается чуть подыграть партнеру. Это как будто момент первого знакомства с текстом, самое начало работы над ним. Уже найдены котелки и подходящие платья, а сейчас актеры намечают будущие образы и решают, в какие отношения — насмешливые или же вполне серьезные — с ними вступить.

В ролях одни (Мария Шашлова — Клеменси Ньюком, Сергей Качанов — доктор Джедлер) чувствуют себя чуть более свободными и раскованными, другие (Сергей Аброскин — мистер Крегс, Екатерина Половцева — Грейс), наоборот, играют сдержанней. Однако это несовпадение вовсе не выглядит случайностью или неряшливостью.

Новая постановка Сергея Женовача сделана в форме чтения романа вслух. Один из главных образов спектакля «Битва жизни» — молодые люди, склонившиеся над тетрадками ролей, воплощенное смирение перед авторским текстом. В свою очередь, мизансцены, лишенные остроты и гротеска, — знак смирения режиссера. Несколько раз чтение прерывается ради эпизодов, в которых актеры читают роли по памяти (в этом случае больше подходит английская идиома «by heart», которая и означает «наизусть», но дословный перевод которой — «сердцем»). Вслед за короткими фрагментами эмоциональных подъемов, приходящихся на диккенсовские проповеди любви и милосердия, вновь последует неспешное чтение. Этот спектакль, намеренно простой и как будто невыразительный, не похож ни на одну из предыдущих (поставленных в значительно более традиционной манере) работ «женовачей». Движение «Студии театрального искусства» по пути, который большинству преданных поклонников представлялся прямым и абсолютно безоблачным, как будто завело ее куда-то в сторону.

В то же время новая работа «Студии», кажется, впервые прямо соотнесена с поисками студий МХАТа. И дело не только в том, что этот диккенсовский роман в 1924 году был поставлен режиссером Николаем Горчаковым в школе Третьей студии, а затем (после корректировки, сделанной самим Станиславским) перенесен на сцену Художественного театра. Сам ход Сергея Женовача оказался тесно связан с мыслями Станиславского о студии как месте, способном сохранить молодых артистов от превращения в «профессионалов», подменяющих углубленную — сердечную, душевную, если хотите, — работу над ролью автоматическим процессом, в котором используется дежурный набор актерских штампов.

В «Битве жизни» нет абсолютно законченных образов, как нет персонажей-чудаков, которые часто встречались в прежних спектаклях «Студии». Содержание в нем рассредоточено между реальными актерами и действующими лицами, а игра, по красивому замыслу режиссера, становится попыткой зафиксировать то, как возникает первое впечатление от романа, первый актерский штрих и первая ответная реакция на сцене.

Задуманная Сергеем Женовачем структура открыта и должна естественно включать в себя как мысли актеров о романе, так и отношение к нему. Так же естественно этот спектакль, по–видимому, будет со временем расти, трансформироваться, отражая происходящие со «Студией театрального искусства» изменения. А отчасти предугадывая дальнейшие повороты ее пути.