Итоги театрального сезона в Москве: несколько хороших спектаклей, общая усталость и исчерпанность художественных идей

На исходе театрального сезона электронная почта рецензентов наполняется всевозможными анкетами. Самые разные издания подводят итоги, критические рейтинги составляют. Вопросы, в сущности, предлагаются одни и те же – событие сезона, провал сезона, актер года, актриса года и так далее. Не успеваешь отвечать и, главное, не знаешь, что отвечать. А все потому, что признать приходится печальное: сезон оказался, мягко говоря, бледным, не запоминающимся. Делаешь над собой усилие и вспоминаешь, что были, конечно, хорошие спектакли, но ведь не настолько, чтобы событием назвать, выделить особо. Или вот – актер года. Это ведь звучит гордо, все равно как человек в известной пьесе Горького. А кого назвать, не знаешь. И опять – хорошие актерские работы были, как без них. Отмечаешь их, в рецензии хвалишь, а к концу сезона не сразу вспомнить можешь. Пожалуй, Олег Янковский поразил в телевизионном “Докторе Живаго”, и Олег Меньшиков в последних сериях очень хорош. Это по-настоящему крупные работы, их не скоро забудешь, но ведь не в театре. А в родном “Ленкоме” когда Янковский серьезную роль играл? Вот и я о том же.

Хорошие спектакли, наверное, стоит назвать: “Рассказ о семи повешенных” Миндаугаса Карбаускиса в “Табакерке”, “Трамвай “Желание” Генриетты Яновской в МТЮЗе, две очень разные работы Сергея Женовача – “Мнимый больной” в Малом театре и “Захудалый род” в “Студии театрального искусства”, “Донкий Хот” Дмитрия Крымова в Школе драматического искусства, “Ивонна, принцесса Бургундская” Алексея Левинского в “Эрмитаже”, “Нелепая поэмка” Камы Гинкаса в МТЮЗе, “Затмение” Александра Морфова в “Ленкоме”… Режиссеры, их поставившие, конечно, заслуживают похвал. Но коллективную слабость минувшего сезона они не скрыли, как ни крути.

Все на продажу

Коммерциализация искусства идет у нас полным ходом, далеко опережая пугающую всех театральную реформу. Актеры полюбили быстрый успех, публика – быстрое потребление. Вслушиваться в тишину, задумываться о чем-то ей (публике) как будто недосуг. Она любит шум, блеск и тру-ля-ля. Звезду на сцене и подробности ее интимной жизни на страницах печати. Александр Калягин на недавно прошедшем форуме печалился, что самым популярным драматургом в российских театрах оказался Рэй Куни с пьесами “Слишком женатый таксист” и “N 13”. На самом деле, если вспомнить недавнее прошлое, непритязательные комедии (каких-нибудь Рацера и Константинова) всегда были в лидерах репертуара, особенно в провинции. Но все понимали, что пьесы эти иного сорта, из категории В, их никогда не ставили в один ряд с “Мещанами” Товстоногова, “Женитьбой” Эфроса, “Ивановым” Ефремова и “Домом на набережной” Любимова. Теперь смешано все. В одном и том же театре идут Куни, Шекспир, Булгаков и Кен Людвиг.

Вот интереснейшая вещь: давний фильм Милоша Формана “Пролетая над гнездом кукушки” в советские времена был для нас символом духовного противостояния, а сегодня ленкомовский спектакль “Затмение” по той же книге Кена Кизи затеян продюсерской американской компанией (там, впрочем, бывшие наши люди, ушлые администраторы) как коммерческий проект, с которого прежде всего можно деньги собрать. Мерилом успеха у нас теперь считается касса. И вот читаю, как Олег Табаков зрительской популярностью мхатовского “Тартюфа” хвастается, отвечает критикам, придирающимся к качеству этого разухабистого спектакля Нины Чусовой. И что тут ответишь, если даже такой талантливый руководитель театра не вполне понимает, что во главу угла в искусстве ставить надо, при всем уважении к денежным накоплениям. Такова реальность. С ней не поспоришь.

Можно возмущаться, протестовать, однако правильнее, наверное, всякий раз отмечать, что и в этом развлекательном жанре надо работать качественно. Профессию в руках иметь и не ронять ее (и себя заодно) ниже плинтуса. В минувшем сезоне молодой режиссер Евгений Писарев поставил в Театре им. А. С. Пушкина комедию американца Кена Людвига “Одолжите тенора!”, наглядно продемонстрировав серьезную, кропотливую, несуетную работу в жанре, что принято называть развлекательным. Обрадовались все.

Ремейк – двигатель прогресса

Интересно, что эта скромная удача тут же вызвала желание успех повторить, и удивляться тут нечему. В мировой культуре сегодня время ремейков, а не открытий. Свежих идей нет, новые сюжеты с трудом придумываются, зато легко берут чужие. В кино повторяют “Запах женщины”, “Омена”, “Двенадцать разгневанных мужчин”, и так до бесконечности. Недавно прочла, что ловкие американские продюсеры купили права на ремейк еще не снятого фильма “Мертвые дочери” у русского кинорежиссера Павла Руминова. То есть купили идею. Вот и Олег Табаков, чуткий к чужим дарованиям, немедленно позвал к себе уже упомянутого Писарева, который теперь в МХТ им. А. П. Чехова репетирует пьесу все того же Кена Людвига “Примадонны”. Писареву бы надо что-то серьезное доверить, посмотреть, как он с иным жанром справится, но нет. Повторим успех, и точка.

Растерянность и какая-то внутренняя опустошенность стали явными в этом сезоне во многих коллективах. Ощущение такое, что руководители театров не очень знают, что им ставить и как жить дальше. Критерии сбиты, ориентиры потеряны, силы на исходе. Назад оглядываться боятся – так можно прослыть устаревшим и немодным, а что сегодня модно, понять трудно. Критики то одно воспевают, то другое, как тут сориентироваться? Вахтанговский театр, театры Моссовета, на Малой Бронной, Станиславского, Гоголя, Маяковского, “Современник” выпустили одну-две не слишком заметные премьеры, ничем особенным не выделились в этом сезоне “Сатирикон” и “Мастерская Петра Фоменко”. Сам Фоменко ничего из обещанного не поставил, после “Трех сестер” ему тесно в маленьком пространстве, а стройка нового театра только началась. “Ленком” выпустил одну премьеру, ну и так далее. Тут как-то все сошлось – старение, усталость, кризис идей и кризис системы. Театров в Москве сегодня гораздо больше, чем дееспособных режиссеров. Уже очевидно, что предстоящая реформа проблему не решит, она на другое нацелена. Чиновников интересуют вопросы финансирования, не искусство.

Без царя в голове

А еще и молодые, вовсю раскрученные режиссеры в прошедшем сезоне явно сбавили обороты. Нина Чусова, Кирилл Серебренников, Юрий Бутусов выпустили по одному спектаклю, Дмитрий Черняков, давно заявивший в МХТ им. А. П. Чехова “Синюю птицу”, даже к репетициям не приступил. Правда, Миндаугас Карбаускис поставил два спектакля, один из которых (“Похождение” по Гоголю) оказался не самым удачным, зато другой (“Рассказ о семи повешенных”) – значительная и крупная работа. Но этот режиссер от прочих представителей своего поколения всегда в стороне держался, в общую картину не желал встраиваться, не будем встраивать его и мы. Спектакли, молодыми режиссерами в этом сезоне выпущенные, по качеству самые разные (провал Чусовой – “Америка. Часть вторая…” в “Современнике” и серьезные, но несовершенные мхатовские постановки “Господ Головлевых” и “Гамлета” Серебренникова и Бутусова). Но ни один не стал каким-то решительным шагом вперед. И это ведь мы (критики, руководители театров и просто поклонники) упорно внушали им, что они – главная надежда театральной России, должны резво вперед идти, ни на кого не оглядываясь. Вот они и не оглядываются. А зря. Нине Чусовой (как и всем другим), к примеру, полезно было бы вглядеться в то, что делает Лев Додин, Фоменко или Гинкас, глядишь, она бы не так быстро выдохлась и исчерпалась.

При этом новых имен на слуху нет как нет. Впечатление такое, что их никто и не ищет. Меж тем со всех сторон завлиты и худруки спрашивают, теребят: “Ну скажи, кого на постановку пригласить?” Но если называешь, морщат лоб в задумчивости и отступают. А все потому, что называешь им имя, пока еще не раскрученное. То есть гарантии удачи или хотя бы шума-гама-тарарама, который тоже кассу дает, нет никакой. Сегодня, увы, мало создать хороший продукт, его еще нужно продать. А публику приучили реагировать на хорошо известное, удачно отрекламированное, вот и получается замкнутый круг.

Все же новые лица пока несмело, но появляются на московском горизонте. Две ученицы Камы Гинкаса, Рузанна Мовсесян и Ирина Керученко, симпатично проявились в этом сезоне в сатириконовской “Дурочке” и “Гедде Габлер”, показываемой время от времени в Центре им. Вс. Мейерхольда. И уже в следующем сезоне Центр им. Вс. Мейерхольда заявил новую постановку Керученко, а в “Сатириконе” продолжат сотрудничество с Мовсесян. Два ученика Сергея Женовача – Уланбек Баялиев и Александр Коручеков (их студенческие спектакли “Поздняя любовь” и “Как вам это понравится” вошли в репертуар открывшейся в этом сезоне “Студии театрального искусства”) будут ставить в театре “Et cetera” и в МХТ им. Чехова. В таких случаях, впрочем, принято не торопиться, говоря осторожно: поживем – увидим. Так и поступим.

От заката до рассвета

А все же и поводы для оптимизма были. И значительное событие в сезоне случилось, вот только не в Москве, а в Санкт-Петербурге. Это новый спектакль Льва Додина “Король Лир”, на мой взгляд, едва ли не лучший у него и уж точно лучший из всех, в этом сезоне виденных. А буквально только что случилось увидеть такую грандиозную актерскую работу, что и не вместить ее никак в рейтинговое словосочетание “актер года”. Без афиш и предварительной рекламы привезли из Тбилиси театр, который носит теперь имя своего создателя, знаменитого режиссера Михаила Туманишвили. Приехали его давние ученики, и в весьма скромном спектакле “Свободная пара” по Дарио Фо актриса Нинели Чанкветадзе сыграла так, как нам и не снилось. Тут все сошлось: драматизм и юмор, сумасшедший темперамент, невероятная по нынешним временам искренность, природный артистизм и мастерство высшего класса.

А еще в минувшем сезоне Кама Гинкас и Сергей Женовач, не сговариваясь, демонстративно выступили против сложившихся канонов современного театрального зрелища – против торопливости, полюбившегося публике гламура и, страшно вымолвить, против кассы. Поставив спектакли (“Нелепая поэмка” по Достоевскому и “Захудалый род” по Лескову), где нет звезд и внешней завлекательности, зато есть много слов и много мыслей. “Захудалый род” у Женовача оказался последней заметной премьерой сезона, вызвавшей целую лавину одобрительных статей и откликов. И этот единодушный восторг – отличный знак. Он говорит о том, как соскучились люди, даже если они театральные критики, по значительным темам и чистому профессионализму. По ручному труду, а не конвейерной сборке. Наконец, по доброте и человечности, то есть по всему тому, чем всегда был славен русский театр.