Иван Янковский — актер нервный, искренний, страстный, нарушивший негласный закон о том, что на потомках великих природа отдыхает. Среди ролей Ивана в родной СТИ под руководством Сергея Женовача две — булгаковские — особенно заметны: оба литераторы — писатель Максудов в спектакле «Записки покойника» и поэт Бездомный в «Мастере и Маргарите». «Культура» решила расспросить актера о новой работе, мистических совпадениях и узнать, тяжела ли ноша продолжателя прославленной династии.
культура: Как возникла «Утиная охота», да еще и на стороне?
Янковский: Поступило предложение от Олега Меньшикова поработать в Театре имени Ермоловой с режиссером Евгением Марчелли. Замечательный материал, интересная и сложная роль. Решил не упускать возможности встретиться с новыми партнерами на незнакомой сцене. Так все и сошлось.
культура: Сергей Женовач отпустил легко? Обычно худруки не поощряют подобных «побегов».
Янковский: Сергей Васильевич все понял, — такая профессия, артист должен себя пробовать в разном, — отнесся нормально. Сказал только, чтобы я берег силы.
культура: СТИ — театр необычный — семейный, домашний… Что Вам в нем дорого?
Янковский: В первую очередь, наш мастер. Он создал театр, не похожий на остальные, тут мой дом, без которого я не представляю своей жизни. Его я нежно люблю, ценю, отношусь трепетно, за него держусь. Рядом коллеги, друзья-однокурсники по ГИТИСу. Никогда не соглашусь на предложения «со стороны», если они помешают самому главному — работе в СТИ. Студия для меня первый номер — в смысле профессии. Хотя я люблю кино и разрабатываю собственный материал, чтобы в дальнейшем приступить к съемкам самостоятельно. Но об этом рано говорить.
культура: «Утиную охоту» называют портретом «эпохи застоя», исповедью советского человека. Не кажется ли Вам, что пьеса осталась в своем времени?
Янковский: Первоначально может показаться, что «Утиная охота» — советская, по каким-то реалиям, что ли. Когда же в нее погружаешься, то понимаешь ее общечеловеческие смыслы. Все, о чем идет речь, легко переложить на сегодня. И квартирный вопрос еще не снят, тот, что испортил однажды москвичей, и служебное очковтирательство, и липовые отчеты, и даже кафе как место встреч друзей — все современно. А непорядок в голове, безответственность, боязнь принять решение — это тоже никуда не делось, не осталось в прошлом. Вот об этом и хочется поговорить со сцены, разобраться в вечных вопросах. Пьеса — классическая, живая. Мощный текст, много иронии и шуток.
культура: Правильно ли я поняла, что Вы играете о настоящем времени?
Янковский: Конечно. Но это не так важно. Само произведение Вампилова дает нам почву для размышлений о себе, нашем поколении, о поведении мужчин, о ситуациях, складывающихся «здесь и сейчас», а не только о том, что произошло за советские годы. Современные ключи находятся легко. Ведь и у Чехова сестры Прозоровы хотят вырваться из окружающей действительности, куда-то пробиться, но не могут найти сил, чтобы совершить поступок. Ничего в человеческих отношениях, собственно, не меняется. Забавно знаете что? В «Утиной охоте» есть такая фраза: «Напрасно ты не доверяешь технике, ей как-никак принадлежит будущее». Сказано мимолетно, но ведь правда. Новые технологии наступают стремительно и иногда порабощают людей. А в отношениях с друзьями, с родителями, с женщинами — все те же проблемы, что существовали много лет назад. В Зилове нахожу черты и чеховского Иванова, и толстовского Протасова. И немножко Гамлета. А разве не похож он чем-то на запутавшегося Сергея из «Полетов во сне и наяву»?
культура: Судя по Вашим рассуждениям, главному герою сочувствуете? Хотя он не очень-то симпатичен: инфантильный, пьющий, легкомысленный с женщинами, жестокий — с друзьями, бездушный — к отцу…
Янковский: Вампилов предлагает нам отрезок жизни человека — небольшой, всего в полтора месяца. В первом воспоминании говорится, что до охоты, о которой Зилов так мечтает, осталось полтора месяца, а финал приходится на тот самый долгожданный день. Зилов не положительный и не отрицательный персонаж — тут тоже чеховское. Он во многом понятный, многим знакомый, и потому мне его трудно осуждать. В одной из ремарок автор пишет: «Бремя несбывшихся надежд». Монолог про монетку, отношения с папой, начальником, друзьями, женой, да и вся путаница с женщинами, обиды, недопонимания: ситуации повторяются циклически, круг за кругом. Зилов разочарован в друзьях, опустошен в семейных отношениях, он потерян, и утиная охота для него некий выход. Прекрасно понимает, в каком мире живет и какие люди его окружают, но он ничего не может с этим поделать. Рядом — товарищи, готовые подставить, им все до лампочки, они и не нужны ему вовсе, но ведь других-то и нет. Вот и пытается разобраться в окружении. Но в себе, конечно, прежде всего. На мой взгляд, все узнаваемо.
культура: Многие замечательные актеры играли Зилова. Олег Ефремов на сцене МХАТа, Олег Даль — в фильме Виталия Мельникова «Отпуск в сентябре». Сравнений не опасаетесь?
Янковский: Есть еще спектакль с Константином Хабенским, и тоже в Художественном театре. Все, что доступно, я смотрел и пересматривал: для вдохновения это необходимо. Мы же все коллеги и интересно, что каждый делал, что играл. Естественно, что по-другому, в другое время. А я играю про свое поколение, поэтому сравнений бояться не стоит, волноваться не о чем.
культура: В мировой литературе есть произведения с недоброй репутацией, связанные, как считается, с инфернальными силами. Вы с ними столкнулись на самом старте творческого пути. Сыграли на сцене Ивана Бездомного в «Мастере и Маргарите» Булгакова, в кино — в «Даме пик», где действие разворачивается на фоне постановки оперы Чайковского. В «Мастере» — дьявольские силы, «Пиковая», по поверьям, связана с ними тоже, и встреча с ней не сулит ничего хорошего. Не жутковато, ведь актеры суеверны?
Янковский: И в «Утиной охоте» есть мистика — странные разговоры по телефону, погребальный венок, присланный живому человеку, много рассуждений о смерти. Для Вампилова смерть, как я понимаю, значит остановку в развитии. Умер — как закрылся, погиб в душе. К инфернальности отношусь просто, подключаюсь на уровне роли. Я верю в актерскую судьбу, и, если выпало играть такого персонажа, стало быть, так надо. Возможно, для того, чтобы открыть для себя непознанное и двигаться дальше с обретенным опытом. В мирах Пушкина, Булгакова, Вампилова мне пребывать увлекательно, люблю сложных героев, ценю глубокие смыслы, выраженные не впрямую. Мистика меня заводит, но я не волнуюсь, мне не страшно. Если всего опасаться, то не стоит вообще ничего делать. Вот Леша Вертков играет Воланда так, что временами кажется: князь тьмы действительно появился в Москве. Он же не боится — но это вопрос к Леше, конечно.
культура: В триллере-фэнтези «Ночные стражи» Ваш персонаж борется с нечистью: упырями, ведьмами, оборотнями…
Янковский: Участие в «Ночных стражах» — некая проба себя в жанре, где легкость и комедийное начало смешаны с драками, борьбой, погонями. Так получилось, что по сюжету моему герою встречаются упыри, а могли бы встретиться бандиты или преступники, и с ними он бы тоже боролся. Я как артист должен пробовать разное, искать свое. Смотрю фильмы, снятые в жанре экшн на знаменитых студиях, где большие артисты прыгают, летают, моментально принимают решения. Боевики интригуют меня с точки зрения всех стадий производства, но не могу сказать, что этот жанр мой, другие ближе.
культура: Видно, что многие трюки выполняли сами. Откуда такая сноровка?
Янковский: Да, старался все делать сам, но от падения с больших высот меня берегли, чтобы не покалечился и не сорвал съемки. Контракт обязывает к безопасности, отчаянный риск может подставить всю съемочную группу. Сноровка — из спорта, всегда им занимался и занимаюсь. В детстве гонял в футбол, выигрывал соревнования по большому теннису, увлекался прыжками в воду, плаванием. Самая большая моя любовь — баскетбол, постоянно играю. Время от времени хожу на тренировки по боевым видам, например по тайскому боксу.
культура: Неужели хватает времени?
Янковский: Стараюсь выкроить час-другой. Телу-то не очень хочется испытывать физические нагрузки, они ему не так уж и приятны. Зачем напрягаться, лучше полежать и расслабиться. Мне же нравится преодолевать себя и работать над собой. Правы мудрецы: тренируя тело, тренируешь дух.
культура: Знаю, что Вас утомили вопросы о дедушке. Олег Иванович гордился Вашими первыми успехами и как-то сказал: «Непросто будет Ваньке с нашей фамилией». Был прав, или груз династии не давит?
Янковский: Если отключиться от мысли, что ты должен что-то кому-то доказывать, то все становится намного проще. Конечно, можно думать — вот, все любили Олега Ивановича и будут тебя сравнивать с ним. И что дальше? Я сам любил его и люблю. Что же мне, закрыться и сидеть дома? А как быть сыну искусного бухгалтера, если он увлечен тем же делом, но понимает, что вряд ли добьется достигнутых отцом высот? И что, потомку великого футболиста не выходить на поле, чтобы не слышать постоянно: «Ах, какие голы забивал твой дед!» Я делаю самостоятельные шаги в искусстве и кайфую от этого. Иногда все оборачивается ужасом, нельзя же сказать, что в актерской профессии всегда бесконечно весело и хорошо, подчас репетиции превращаются в кошмары, поиски — в ужасы сомнений. И они неизбежны, чтобы на выходе что-то получилось. Пусть кто-то решит: «Ой, нет, не то, он так не сможет никогда». Есть общество диванных людей, которые, тепло устроившись под пледом, занимаются сравнениями, выступают с готовым мнением по любому поводу, рассуждают о том, кто кому сват или кум, и отправляют свои догадки гулять по виртуальному миру. Если их спросить, как надо, то ни показать, ни объяснить не смогут. На сцене-то не они, а я три часа нахожусь с риском для себя — упаду или взлечу, проиграю или выиграю.
культура: Портрет деда в гримерке сами повесили?
Янковский: Сначала даже не знал, как там появился портрет с цитатой из «Обыкновенного чуда». Оказалось, сюрприз от моего друга и коллеги Сережи Пирняка.
культура: Ваш дебют в кино — в фильме Олега Ивановича «Приходи на меня посмотреть». Съемки повлияли на выбор профессии?
Янковский: Тогда я еще учился в школе, проходил пробы на общих условиях. Хорошо помню, сколько родителей пришло со своими мальчиками, и всех их смотрели в сцене падения. Процесс показался мне не то чтобы забавным, но любопытным. Сказать, что этот фильм определил профессию, не могу. Всегда был киноманом, нравилось ходить на спектакли и чувствовать, как герои разговаривают именно со мной, сидящим в зале. Правда, дедушка всегда отговаривал: «Не иди по моим стопам, тяжело». Но слова эти он произносил с улыбкой, понимая, что если человек хочет чего-то, то его не остановят ни сомнения, ни рекомендации даже самых близких людей. Не мои родные, а я выбрал профессию и занимаюсь ею с удовольствием. Сам себе друг и хозяин, во мне живет такой голос внутренний, который ведет, советует, заставляет фильтровать события, говорит, что хорошо, а что плохо, что нужно делать, а чего не стоит. Я с ним в ладах.