В СТИ состоялась долгожданная премьера «Трёх сестёр» . Чехова ставили уже миллион раз, уже есть множество Маш, Соленых и Вершининых, Аркадиных и Заречных и т.д. Но каждый раз открывается что-то новое. И всегда любопытно посмотреть на очередную режиссёрскую версию, особенно, когда пьеса тобою так любима. Постановку Сергея Женовача можно назвать достаточно «классической», он с трепетом отнёсся к пьесе и её героям. Нет ничего лишнего, ничего эпатажного.

На сцену не выводятся некоторые второстепенные персонажи: нянька Анфиса и сторож Ферапонт, не выносят пирог от Протопопова, Андрей не изливает душу едва слышащему Ферапонту. Не использованы некоторые говорящие детали. Чебутыкин не дарит Ирине на именины самовар-символ дома и уюта. И никто не разбивает часы покойной матери. Но, несмотря на эти моменты, спектакль решен в лучших традициях чеховского театра.

Режиссёр совместно с художником Александром Боровским, художником по свету Дамиром Исмагиловым и композитором Григорием Гоберником создали особый мир чеховских героев – «мерехлюндиков». Здесь почти нет действия, вскрываются подтексты пьесы, и главным становятся до предела оголенные чувства. Это делает спектакль достаточно лиричным и сосредотачивает все внимание зрителей на внутреннем мире героев. Поэтому монологи-исповеди обретают особую силу, делая зрителя соучастником всего, что происходит на сцене. Такого рода откровения, наводят на мысль об особой поэтичности, присущей последним постановкам Сергея Женовача. Относительно недавно в «Студии театрального искусства» вышел на сцену «Заповедник» по мотивам повести С.Д. Довлатова, в котором так же, как и в «Трёх сёстрах» слово превалирует над действием.

В спектакле хорошо удалось уловить чеховские интонации и иронию. Рядом с чувственной нежностью и тоской главных героев соседствует искрометная веселость. Ещё никогда не были так смешны остроты Солёного, беседы сестёр и нежности Кулыгина. И во многом это заслуга молодых актёров — Александра Медведева (Солёный), Льва Коткина (Кулыгин), Марии Корытовой (Ольга), Дарьи Муреевой (Маша) и Елизаветы Кондаковой (Ирина).

Большая часть действия пьесы выведена на авансцену, и лишь только во второй части спектакля сцена обретает глубину. Интересно также художественное оформление. Почти весь спектакль герои слоняются между берёз, ходят туда-сюда, не находя себе толком места в этом доме. Между берез происходят объяснения в любви, тут же занюхивают водку и вспоминают о былом. Порой березовая роща пустеет, и мы отдаленно слышим, как все смеются, разговаривают и поют.

Тем самым создается аудиальный эффект: мы не видим героев и только представляем, как они танцуют, беседуют и хохочут. И ты себя спрашиваешь: “А что же за кадром?” Хочется подглядеть в эту замочную скважину. Режиссер подобрал верный ключ к сценическому решению спектакля; русские березы, некий аскетизм в декорациях и музыкальном оформлении позволили поставить в центр всего самого человека с его вопросами, мечтами, надеждами и страхами. В этой простоте кроится тайна русской души, такой же безграничной, как русская земля.

Лейтмотивом звучат слова Чебутыкина: «Может быть, нам только кажется, что мы существуем, а на самом деле нас нет». Жизнь сестёр и их брата, их порывы и мечты оказываются не подкрепленными действием, иллюзорными. Их, как будто, вытесняют и эти березы, и стены этого дома. И тут же рядом активистка Наташа. Тут мы срубим, тут мы цветочки посадим. Наверное, там, где действие — там и жизнь. И хочется верить, что сестры скинут с себя чёрные платья, весь декаданс и выйдут из своей мерехлюндии.

Источник: http://localdramaqueen.moscow/2018/06/tri-sestry-sti/