Ее скорее знают, как Урсулу из Макондо – уникального спектакля Егора Перегудова «Один день в Макондо» по роману Маркеса «Сто лет одиночества» в СТИ. Урсула – душа и стержень этого спектакля – проживает за этот день огромную жизнь: от молодой девушки до древней прабабки, потерявшей зрение, но прозревающей суть. Но Марию Корытову можно сегодня увидеть и во многих других спектаклях этого театра. Потому что незаменимые есть.

– Маша, вы родились и выросли в Междуреченске. Расскажите, что вдохновило вас там заняться театром?

– Мои родители достаточно далеки от театра. Папа – шахтёр. Мама – парикмахер. В детстве мне поставили диагноз – бронхиальная астма, и врачи посоветовали маме, чтобы я занималась либо на духовых инструментах, либо вокалом. Город у нас маленький, и музыкальной школы  не было. Была только маленькая вокальная студия – туда меня мама и отдала. Тогда мне было 2 года и 8 месяцев. А когда мне исполнилось 7 лет, и пора было идти в школу, мама узнала, что классная руководительница, которая преподавала ещё у неё, набирает учеников. Как оказалось, это был театральный класс. Первые четыре года на внеклассных занятиях нам рассказывали о Станиславском, даже его портрет висел у нас в классе.

К 7-му классу стало понятно –  и родителям, и мне –  надо поступать в театральный. В нашем городе таких вузов не было, ближайший  – в Кемерово, а это не так близко. Родители посовещались и решили, раз уж все равно переезжать, какая разница  – в Москву или в Кемерово. В Москве жила моя прабабушка. Взвесили все плюсы и минусы,  решили ехать к ней. Родители в интернете нашли Московскую Международную Киношколу. Туда я и поступила, перепрыгнув один класс, т.к. училась в 7-ом, а в киношколу брали только с 8-го. Вот там, в Киношколе, я и начала знакомиться с потрясающими театрами (Мастерская Петра Фоменко, Студия театрального искусства, театр «Около Дома Станиславского» и др.) 

Когда Сергей Васильевич набирал курс, я ещё училась в 9-ом классе, поэтому не пошла даже пробовать.  Я поступила к нему через 4 года. Что я делала эти 4 года? Я успела поучиться в коммерческом вузе на актерском факультете и в ГИТИСе  на продюсерском.

На поступлении случилась удивительная история. Ко мне подошла девочка и попросила поменяться с ней «десятками», т.к у неё был билет на поезд. Я поменялась. И именно эту «десятку», одну за весь день, решил послушать Женовач. С одной стороны я была страшно рада, а с другой понимала, что если мастер скажет «нет», надо возвращаться на продюсерский факультет. Но все получилось.

– А все-таки не каждая актриса имеет в багаже учебу на продюсерском факультете…

– Продюсерскому факультету я благодарна за две вещи. Первая –  прочитанная литература (мы очень много читали и художественной, и профессиональной литературы). Второе – я навсегда запомню практику, которую проходила в Театре Н.И Сац. В течении месяца я наблюдала работу всего театра изнутри. Это было здорово. Я даже иногда подглядывала за репетициями балета.

– Среди ваших студенческих работ была Рука в «Лаборатории исследования действительности». Что это за роль такая?

– Наши мастера пригласили на курс Олега Игоревича Глушкова. В результате мы сделали спектакль-исследование на тему, как форма влияет на содержание. Например,  когда меняется музыка, танец меняется вместе с ней. А Рука? – это просто имя моего лаборотного персонажа.  

– Что вам интереснее сегодня – сыграть то, что еще никто никогда не играл: Руку, Урсулу… Или то, что сыграли до вас тысячу раз, а вам все равно надо сказать что-то свое (та же Ольга из «Трех сестер»)?

– Интересно играть все. Когда Сергей Васильевич объявил распределение, я сначала подумала, что мне послышалось. Машу с ее страстями – да, про Ирину я тоже хоть как-то что-то понимала…А Ольга мне казалась каким-то лишним человеком в пьесе, которую вполне можно было назвать «Две сестры». Кроме того, был страх, что все это много раз игралось до меня…Сергей Васильевич сумел побороть этот страх, мы просто занимались разбором пьесы. Со временем я стала понимать, что Сергей Васильевич имел в виду, когда сказал, что Ольга очень страстная. В ней есть все, что есть и в Маше, и в Ирине, она так же хочет любви, и минутная сцена с Кулыгиным приоткрывает ее женственность и тоску. Просто в отсутствии матери она вынуждена была стать рядом с отцом, заменить сестрам мать и забыть о том, что можно даже подумать о своем счастье. Но она также страстно желает этого счастья.

– А как вы сочиняли «Макондо»?

– На занятиях по мастерству Егор Перегудов дал нам задание сделать импровизационные этюды  на темы одиночества, возраста и др.  Потом объявил – что будем работать над романом «Сто лет одиночества». Я страшно обрадовалась, ещё в школе прочла этот роман и очень его любила. К началу работы я перечитала роман четыре раза. Потом мы бесконечно делали этюды на каждого персонажа, на каждый момент из романа, писали «песни Макондо» (иногда в стихах, иногда просто распевали тексты Маркеса). И после этих этюдов Егор сделал распределение. Днем мы репетировали, что-то пробовали, а ночью он писал окончательный текст сцены, рассылал нам, мы учили… Первой сценой, которая была  написана была сцена приезда Пьетро Креспи в Макондо с пианоллой. Сцену «перемотки» мы придумывали так –  Егор попросил нас сыграть весь первый акт в обратном порядке – это было очень сложно. Потом мы выбрали самые запоминающиеся мизансцены и повторили их.

– Я слушаю вас и думаю: как это вам позволили столько времени потратить на эти поиски. Это сколько же, условно говоря, пьес Островского можно было поставить?

– Конечно, параллельно на курсе мы работали над Брехтом, Булгаковым ,Чеховым, Мольером, Водолазкиным и др. И параллельно работали над «Макондо». Никто из нас не знал, что у студенческого спектакля будет вторая жизнь. Когда я узнала об этом,  с одной стороны я испугалась, а с другой была невероятная радость. Все страхи ушли, когда мы стали репетировать. Ребята, которые ввелись в этот спектакль, привнесли сумасшедшую энергию, и мы у них очень многому учимся.

– Маша, вы так себе представляли театральную жизнь или сейчас поменяли бы в ней что-нибудь?

– Я бы ничего не поменяла. Я счастлива. Сейчас у нас много спектаклей, много работы, я работаю в театре с потрясающими людьми. Ничего бы я не поменяла.