Повесть «Кира Георгиевна» Виктора Некрасова впервые представлена на российской сцене. Как труппа подходила к этому тексту? Как он превратился в монологи и диалоги?

«Кира Георгиевна» была для нас большим сюрпризом. То, что Сергей Васильевич работает над Некрасовым, мы знали. Еще на открытии сезона нам объявили про «Маленькую печальную повесть». Но во время написания композиции Сергей Васильевич изменил планы и на очередном сборе труппы удивил нас новым названием. Как и почему это произошло, он сам лучше расскажет. Сергей Васильевич всегда приносит нам уже готовую композицию, над которой долго работает. Это потом уже, в процессе репетиций, мы что-то уточняем и придумываем вместе. Так случилось и с «Кирой».

В одном интервью Сергей Васильевич, говоря о распределении ролей, сказал, что он как режиссер «должен раскрыть природу актеров своей труппы». И главное, чего хочется, чтобы работа артиста в новом спектакле была неожиданностью. Как в этот раз происходило распределение, учитывая, что в СТИ нет традиции вывешивания приказов? Что неожиданного было в этой роли?

Распределение – всегда самый болезненный процесс в театре. У нас, действительно, никогда не вывешивается приказ. Сергей Васильевич собирает всех и объявляет, кто над какой ролью будет трудиться. Произносит еще пару фраз о том, почему именно так он чувствует и кому какая роль, по его мнению, сейчас будет интересна и полезна. Но это не менее мучительно. В повести, романе или пьесе всегда есть две-три роли, о которых мечтают все. В прошлом сезоне в нашем театре начиналась работа сразу
над двумя произведениями: Некрасова и Булгакова. И не скрою, я мечтала сыграть Маргариту. Но случилось по-другому, чему я сейчас очень рада. За время, что мы работаем с Сергеем Васильевичем (а это уже 12 лет в театре и 4 года в ГИТИСе), я поняла, что он чаще всего оказывается прав. Я не ожидала, что Кира будет моей героиней. На читке я представляла многих актрис из нашей труппы, которые прекрасно бы создали этот образ. Может, я была слишком увлечена желанием сыграть Маргариту, не знаю. Но когда прочитала повесть Некрасова, сразу влюбилась и в героев, и в атмосферу.

Что сложного и интересного было в партитуре роли?

Один из самых сложных моментов – это близость со зрителем и особая степень откровенности. К тому же мой персонаж, Кира Георгиевна, проживает очень значимые, яркие события в жизни. И нужно было найти правильную грань исповедальности (в хорошем смысле), рассказать, как персонаж приходит к каким-то новым ощущениям и чувствам. Поделиться этим со зрителями.
Поиск именно такого тона был очень сложным. Когда мы начали работу, я часто говорила Сергею Васильевичу, что не знаю, как такого тона добиться. Например, когда Кира Георгиевна признается в любви Вадиму. Открытие того, что чувство не только сохранилось, но и осталось самым сильным в ее жизни… – это же так интимно. А в этот момент вокруг меня сидит восемьдесят человек, которые вовлечены в действие и в жизнь спектакля. Ну, и, конечно, большой сложностью для меня был сам характер Киры. Я намного эмоциональней, и порой мне трудно сдерживать эмоции, но я работаю над этим. Стараюсь не подчинять характер героини своему.

А этот тон отличается в зависимости от зрителя в зале? Бывают странные реакции со стороны зрителей?

Странные реакции есть всегда. В камерном пространстве зрители ведут себя по-разному. Кто-то вначале пытается вступать со мной в разговор, иногда даже очень дерзко. Некоторые хотят заглянуть под простынь, когда замечают, что там кто-то лежит. Кто-то пытается стулья переставлять. Но это даже интересно.
Самое трудное – сам процесс восприятия. Поначалу я часто принимала реакцию зрителей на свой счет. Видела, как некоторые закрываются или смотрят в пол (зрители ведь от меня на расстоянии вытянутой руки сидят), и мне начинало казаться, что им что-то не нравится во мне или в самой истории. Но, чем больше мы играем, тем отчетливее я понимаю: у зрителя идут свои внутренние процессы, они погружаются в мысли о своей жизни. А может, и просто о жизни. Этого я уже знать не могу. Есть, наверное, и такие, кому не нравится, но открыто (во время действия) никто об этом не заявляет.
Тем более, темы, затронутые в этом спектакле, настолько болезненные и откровенные, что зритель, пришедший в театр повеселиться и отдохнуть, почти всегда оказывается озадачен. У каждого человека миллион вопросов к тому, как он живет, какова его личная и творческая жизнь. И Некрасов задает очень жесткие, очень прямые вопросы. Они неминуемо вызывают реакцию у зрителя. Некоторые не всегда поворачиваются в сторону действия, просто сидят и слушают. Понять, что зрительская реакция не всегда связана с качеством актерской игры и спектакля в целом, а связана с каким-то внутренними процессами конкретных людей, сидящих в зале, было очень интересно и сложно. Это можно было почувствовать только в камерном спектакле, на большой сцене происходит иначе.

Как выстраивались ваши взаимоотношения с Кирой Георгиевной? Для некоторых критиков Кира Георгиевна вздорная, эгоистичная и надменная красавица, которая равнодушна ко всему, кроме себя. Вы согласны с этим определением?

Нет, совершенно нет. Прочитав воспоминания Лилианны Лунгиной о Некрасове (очень маленькие, на две странички), уже все можно понять об авторе и о теме, которая его волнует. Кира ни разу не взбалмошная эгоистичная красотка, а свободный человек. Она такая, каким являлся сам Некрасов. Человек, пытавшийся честно жить, и думать – свободно. Кира Георгиевна – молодая женщина, лишившаяся своего любимого мужа в возрасте девятнадцати-двадцати лет. Она пережила это и нашла силы жить, творить. Для меня она такая же жертва режима, хоть она и не была в лагере. Так что рассуждать о ее вздорности – пустословие.

А эта свобода, о которой Вы говорите, проходит через весь спектакль? Или Кира Георгиевна все же оказывается заложницей обстоятельств? Например, когда она возвращается от Вадима к своему старому мужу, у которого возникли осложнения со здоровьем.

У Киры и Вадима нет другого выхода. Для них оказалось невозможным вернуться в прошлое, хотя они и любят друг друга. Слишком сильные изменения за эти двадцать лет с ними произошли. И, конечно же, есть еще Мария и их общий с Вадимом сын. Тем и прекрасна эта повесть, что каждого героя можно понять. И никто ни в чем не виноват. Все как в жизни. Известие о болезни Николая Ивановича приходит именно в тот момент, когда Кира понимает, что с Вадимом они быть не смогут. Это все сложные и болезненные решения. Они приняты не легкомысленной девочкой, а очень взрослой цельной женщиной.
Для меня история Киры Георгиевны про то, как страшная трагедия, которая коснулась
нашей страны в 1937 году, сделала человека (хоть и не попавшего в лагерь), жертвой режима. Она – мирная жертва. Осознание того, что, ничего не сказав и не сделав, она стала частью этого режима и даже в какой-то степени его творцом, переворачивает её жизнь.

Отходя от Киры Георгиевны, что самое ценное и главное в работе актрисы?

Я люблю свою работу, и она, действительно, не очень легкая. Раньше я этого не понимала. Актерская работа – физически тяжелый труд. Драматические актеры с утра до вечера «у станка», но эта постоянная работа не так видна, как, скажем, у балетных артистов. И ты должен всем заниматься сам. Главное для меня – случившийся диалог: с автором, с персонажем, с партнерами и со зрителем. Спектакль, какой он при выпуске, и спектакль, какой он потом живет, – это же небо и земля. На премьере можно увидеть только форму. Чаще всего артисты в стрессе, перед ними одновременно стоит очень много задач. У меня сейчас около пятнадцати спектаклей в месяц, иногда и больше. Это немало. Но иногда все равно не хочется убегать из театра после спектакля, хочется еще посидеть, поговорить, побыть.

А при такой занятости в театре удается посещать другие спектакли?

К сожалению, не так много удается посмотреть. Но я уже составила список спектаклей «Золотой Маски», на которые у меня получится сходить. Это, конечно же, «Гамлет» Додина, «Три сестры» Кулябина. В эти дни наконец-то увижу «Барабаны в ночи» Бутусова. Очень сожалею, что не попаду на спектакль Марчелли, мне очень нравится этот режиссер. В последнее время не так много сильных переживаний в театре. Как ни странно, чаще всего они случаются на студенческих спектаклях или зачетах. Последнее сильнейшее впечатление – от экзамена третьего курса мастерской Кудряшова в ГИТИСе. Просто потрясающе! Гоголь и Кафка. Фантастические ребята. Работают и с голосом, и с телом. Найдена речевая характеристика для обоих авторов. Это здорово, ярко, смело. Ну, про выпускные спектакли нашей мастерской в ГИТИСе я и говорить не буду. Осталось совсем немного времени, чтобы их увидеть. Всем, кто любит театр, советую успеть.

Источник:http://www.maskbook.ru/letter.php?id=599