В Студии театрального искусства сыграли историю о хороших людях – диккенсовскую «Битву жизни»

У Сергея Женовача и его труппы наконец появился свой собственный дом, с чем мы их от всей души и поздравляем. Человек, столь же скромный, сколь и состоятельный, сделал всё возможное и невозможное, чтобы СТИ получила едва ли не самое стильное и уютное театральное здание в Москве – ту самую золотоканительную фабрику купца Алексеева (впоследствии – Станиславского) на Малой Алексеевской (впоследствии Малой Коммунистической, впоследствии – Станиславского), процветание которой некогда обеспечило расцвет русского сценического искусства. Сказки становятся явью для тех, кто в них верит, господа!

И чем же ещё отпраздновать такое новоселье, как не сказкой о Доме – самом верном и самом надёжном пристанище человека?! Для Сергея Женовача, как и для Чарльза Диккенса, дом это «друг, не покидающий нас и тогда, когда остальные друзья уходят». Так что выбор «Битвы жизни», предпоследней из рождественских повестей великого англичанина, для СТИ закономерен даже вне, так сказать, «исторического контекста»: в спектакле по этой повести, поставленном в Третьей студии МХТ, а затем перенесённом на основную сцену Вахтанговского театра, блистали Степанова, Грибов и Яншин, которые в ту пору были немногим старше нынешних «женовачей».

То, что плохих людей играть легче, «интереснее», чем хороших, давно уже стало чуть ли не аксиомой. А в «Битве жизни» все действующие лица либо просто хорошие люди, либо люди, хорошие во всех отношениях. Вот поди и сыграй их так, чтобы зритель их принял и понял, при том, что в истории этой нет ни кровавой вражды, ни жестокой несправедливости, и смерть всего одна, да и та – идиллическая. Нелёгкую задачу задал своим питомцам Сергей Васильевич. Ведь по его убеждению, чтобы в мире нашем хоть на малую толику света стало больше, надо не пороки человечества под увеличительным стеклом изучать, а постараться постичь суть его добродетелей.

Продираясь к этой сути, он решил сыграть на странном контрасте. Александр Боровский создал на сцене абсолютно реальный английский дом. Здесь всё настоящее – яблоки, которыми угощают зрителей и которыми потом с аппетитом хрустят актёры на сцене, часы, мелодично отзванивающие каждую четверть, зеркало с настоящей патиной (говорят, его разыскали на одном из лондонских блошиных рынков во время паломничества труппы к Дому-музею Диккенса – организовать эту поездку помог давний друг театра – АФК «Система»), камин, и главное – огонь в нём, живой и трепетный. И в этой потрясающей атмосфере (виртуозно поддержанной световой партитурой Дамира Исмагилова и музыкой Григория Гобеника) существует совершенно ирреальный текст, витиеватый, назидательный, даже высокопарный, погружающий зрителя (то есть человека довольно-таки циничного, прагматичного и скептического) в совсем уж фантастический сюжет.

Ну какая девушка, по уши влюблённая в жениха, добровольно откажется от него, поняв, что её родная сестра любит его не меньше? Какой молодой человек, влюблённый в чужую невесту опять-таки по уши, узнав, что её неприязнь к жениху лишь притворство и бежит она из дому не ради него, а ради счастья сестры, не воспользуется её доверием? Даже для лучших и добрейших из нас, сегодняшних, такие поступки – на грани абсурда, если не за нею.

Скажете, сыграть такое невозможно? А они и не играют. И стараются забыть, что они – профессиональные актёры. Просто весёлая компания молодых людей решила угостить своих гостей старинной забавой – чтением вслух у камелька. Вот так и выходят они на сцену, без грима, в костюмах, лишь намекающих на старую добрую Англию, с тетрадками текста и карандашами в руках. И совершается обыкновенное чудо: через полчаса недоумевающий поначалу зритель перестаёт слышать шорох дружно переворачиваемых страниц, реагировать на пафос диккенсовских пассажей и погружается в стихию игры.

Правда, стихия эта установила свои правила. За простушкой-служанкой Клеменси Ньюком в исполнении очаровательной Маши Шашловой наблюдать гораздо интереснее, чем за главными героинями истории – Грейс (Екатерина Половцева) и Мэрьон (Мария Курденевич). А озорные господа Сничи и Крегс (удивительно слаженный дуэт Григория Служителя и Сергея Аброскина), даром, что юристы, напрочь затмевают своих клиентов – Элфреда Хитфилда (Максим Лютиков) и Майкла Уордна (Александр Лутошкин), соперничающих за сердце прекрасной Мэрьон. Зато Сергея Пирняка в качестве Сочинителя и Сергея Качанова в роли классического «диккенсовского» отца семейства наверняка одобрил бы и сам мистер Диккенс. И на радостях, возможно, простил бы несколько вольное обращение с любимым своим персонажем в этой истории: нелепость и нескладность Клеменси Ньюком, увы, сведена к минимуму.

И всё-таки непонятно как, но сказка состоялась. Состоялась как история антиуспеха. Никто из героев не делает головокружительной карьеры, никто не наживает несметных богатств, не блистает в свете, не заводит бурных романов и не переживает опасных приключений, и при этом все они (вот странность-то!) счастливы. Этот странный спектакль живёт, видимо, по тем же правилам, что и огонь в камине на сцене. В синтон судьбам героев преображается и дом, с которым они связаны. Сначала одна стена «уезжает» вглубь сцены, затем вторая, потом исчезает зеркало над камином, наконец, отодвигается и сама каминная стена, а камин пылает по-прежнему весело-жарко. Нонсенс! Огню тяга нужна, но трубы-то – нет! А огонь – есть! И он будет гореть до тех пор, пока рядом с ним есть хоть один человек, которому необходимо его тепло.