ОДНУ свою «битву жизни» «женовачи» уже выиграли вчистую – битву за право быть собой, взяться за руки и не пропасть по одиночке. Некий современный Савва Морозов, тщательно скрывая свое имя, инвестировал свои капиталы в родовое гнездо «женовачей» на бывшей Малой Алексеевской (в честь тех самых купцов Алексеевых), затем Малой Коммунистической, теперь улице Станиславского. Здание красного кирпича в стиле промышленного модерна, рядом – фабрика Станиславского, во дворике зеленеют саженцы, в фойе – старинные буфеты и книжные шкафы, в кафе – один длинный стол на всех, как в монастырской трапезной (оформление Александра Боровского). Все дышит покоем, уютом и любовью. Заказывает ли музыку тот, кто платит, тоже никому неизвестно – на лице театра это никак не отражается. Новоселье отметили премьерой рождественской сказки Диккенса «Битва жизни» – поклон знаменитому спектаклю Вахтанговской студии МХТ. Кажется, более несовременного текста сегодня и вообразить себе невозможно.

Младшая сестра помолвлена, но чувствуя, что старшая любит ее жениха, исчезает из дома на шесть лет, имитируя побег с другим, чтобы сделать сестру счастливой. «Женовачи» точно и не пытаются с этой несовременностью бороться. Перед нами современные молодые люди, которым предложили этот сентиментальный материал, собираются как будто на одну из первых читок. Один опаздывает, влетая точно к собственной реплике, другому не хочется покидать сцену после смерти своего персонажа, и он при первой же возможности возвращается снова с лукавой миной. Все точно немного стесняются высокопарных чувств и изощренных речевых оборотов, прыскают от смеха, грызут яблоки, пытаются спрятаться за «формальными» интонациями читки, размеренный ритм отмечают дружным переворачиванием страницы.

Но постепенно диккенсовская повесть точно берет над ними власть, все меньше хочется противопоставлять ей свой современный опыт, который вдруг оказывается беспомощным перед этим напором самопожертвования, деликатности, стремления понять другого и предупредить любые возможные удары судьбы. И вот уже Сочинитель (Сергей Пирняк), позабыв подглядыватьв текст, с воодушевлением рассказывает от своего лица, «присвоив» себе эту историю. И красавица Мария Курденевич, раскрасневшись, представляет себя на месте младшей сестры Мэрьон, воодушевляясь ее самопожертвованием. И Сергей Качанов, играющий отца сестер (единственный не ученик, а коллега Женовача, самый старший в труппе) понастоящему любуется этими вдохновленными молодыми лицами. Потрескивает огонь в камине, вьются огоньки свечей, трио музыкантов (скрипка, кларнет, гитара) играют стилизации английских баллад, и стены маленького мирка семейства Джедлеров разъезжаются – бесстрашно распахиваются в мир большой.

Рождение театра «Студия театрального искусства» и даже их счастливое обретение дома не было бы столь значительным событием, если бы не человеческое содержание этого театра-семьи. Знатоки «в неведомой науке счастья», которые стремятся пробуждать и в публике «чувства добрые», эти ребята вдруг на раз доказывают, что любые исследования человеческого «дна», изнанки, душевных патологий, которыми так часто, и даже порой виртуозно, занимается театр, – это еще не главное. Разобраться бы в том, что есть человеческое добро, – жизни не хватит.