Гоголевский “Ревизор” в постановке Сергея Женовача в “Студии театрального искусства” превратился в “Лабардан-с”, а в уездном городе мы угадываем черты вечного Рима с его роскошными банями-термами. “Ну что, брат Пушкин?” – “Да так, брат, так как-то всё…”. Узнать два профиля на занавесе дело не трудное, а вот сходу разгадать название сложнее. В середине спектакля нам напомнят, лабардан – это рыба, которой Хлестакова угощали за завтраком в богоугодном заведении. На большом столе в фойе театра стоит супница, так что рыбный суп из лабардана, а проще говоря, трески, зритель может попробовать еще до начала спектакля.
Художник Александр Боровский спроектировал настоящий бассейн в центре сцены, вместе с художником по свету Дамиром Исмагиловым он выстраивает барочные композиции света и тени. Белые одежды и лица словно подсвечены внутренним светом, а композиции тел невольно напоминают нам известные полотна Караваджо и других мастеров – любителей контрастных световых эффектов. В спектакле актеры исполняют знаменитый хор рабов из оперы Верди “Набукко”, приветствуя и прославляя лжеревизора Хлестакова. Звучат отрывки из музыки Бизе, Оффенбаха, Россини (композитор спектакля Григорий Гоберник).

В отличие от пьесы, спектакль сразу начинается с немой сцены. Полуобнаженные жители города, собравшиеся на купания в термах, застигнуты врасплох. Только две огромные черные крысы, пробегающие по боковым проходам зала и вскарабкивающиеся на сцену, напоминают нам о завязке сюжета “Ревизора” и о страшном сне городничего. Городничий (Дмитрий Липинский), напоминающий римского императора в простыне-тоге, быстро загоняет в воду смотрителя училищ (Александр Медведев), попечителя богоугодных заведений (Вячеслав Евлантьев), судью (Александр Антипенко), почтмейстера (Александр Суворов) и уезд-ного лекаря (Нодар Сирадзе). Белые одежды патрициев дополнены внушительными золотыми крестами на шее, однако их беседа свидетельствует, что кресты – лишь внешний признак благочестия. Чиновники дрожат от страха – да и как не бояться, если Городничий в прямом смысле слова возвышается над ними, загнанными в бассейн, кто по плечи, кто по горло.

Гоголь любил Рим, часто жил там, а Женовач, давно погруженный в образный мир писателя (среди его постановок “Панночка” в Театре-студии “Человек”, “Владимир III степени” с будущими артистами “Мастерской Петра Фоменко”, “Ночь перед Рождеством” в Театре на Малой Бронной, “Игроки” в СТИ), легко переводит сюжет из уездного города в город вечный. Центральное событие комедии – встреча ревизора. В спектакле встреча чиновника Хлестакова (Никита Исаченков), принятого за ревизора, становится событием библейского масштаба. Когда из черного проема мраморной арки выносят безжизненное тело, с трепетом и беспокойством опускают его в воды бассейна, то кажется – перед нами, как в замедленной съемке, оживает “Снятие с креста” Караваджо. Еще одна ассоциация – инсталляция библейского сюжета Билла Виолы. Хлестаков как дирижер руководит хором чиновников. Они боятся упустить хоть слово из его завиральных рассказов. Первые минуты в бассейне герой Никиты Исаченкова робеет, периодически в прямом и переносном смысле тонет, напряженно ожидая одобрения со стороны жителей города, словно пытается сам себя убедить в правдоподобии своих историй.

Жену городничего (Варвара Насонова) и его дочь (Виктория Воробьева) Хлестаков будет заманивать в бассейн и лестью, и нежным словом, и физической силой, ловко перемещаясь по бортику водоема, не желая отказываться ни от чего, что идет в руки. И только увещевания слуги Осипа (Сергей Качанов), нежелание столкнуться с настоящим ревизором заставляют его ослабить хватку, что не помешает во время прощальных поцелуев прихватить с собой все те взятки, которые Хлестаков успел собрать с чиновников.

Предфинальная сцена пира, когда бассейн накрывают огромной простыней, а по его краям расставляют в изысканной посуде фрукты, не иначе как сцена какого-нибудь античной или библейской брачной трапезы. Городничий и его жена уже предвкушают жизнь людей высшего ранга, а красавица-невеста с румянцем на щеках в венке из белых цветов получает многочисленные поздравления. Вот только почтмейстер, по прежней привычке вскрывающий все письма, разрушит эту идиллию сада армид (многочисленные красивые полуобнаженные девушки обозначены в списке действующих лиц как армиды, отсылающие нас к прекрасным садам Армиды, где, забыв о долге, проводил время в любви и неге рыцарь Ринальдо).

Вырывая друг у друга из рук письмо Хлестакова Тряпичкину, чиновники будут возмущаться, гримасничать и смеяться, когда речь идет о других. Один городничий предчувствует, что это начало конца. Он рухнет на простыню-скатерть прямиком в воду вместе с посудой и фруктами, а потом, словно римский священнослужитель, потянет эту бесконечную белую мантию за собой в проем черной арки. Подлинный ревизор, приехавший по именному повелению из Петербурга, затребует его к себе. Городничий без слов созывает своих чиновников в знакомых им водах, но каков будет их ответ теперь? Если Гоголь и хотел передать в этой сцене неожиданность Страшного суда, а не балагана, то в своем спектакле Сергей Женовач смог погрузить действие в вечность и заострить смысл, что не всеми считывается, но имеет отношение к каждому из нас.

Источник: https://screenstage.ru/?p=18029