«Шествие» — одно из первых крупных произведений Иосифа Бродского. «Поэма-мистерия в двух частях и 42 главах-сценах», — пометил Бродский. То есть он имел в виду, что этот текст будет звучать в театре. Он снабдил его коротким предисловием для возможных исполнителей, завершив фразой: «Прочие наставления — у Шекспира в “Гамлете”, в третьем акте. Это там, где Гамлет говорит актёрам: „Пусть ваше собственное разумение будет вашим наставником. И не переступайте простоты природы“».
В афише столичного театра «Студия театрального искусства» имеется теперь «Шествие». Не столь уж редкий случай, когда постановка вырастает из ученических этюдов. Восемь лет назад «Шествие» начали исполнять в виде театральных прогонов со зрителями. Был успех, который нынче попытались преумножить. Спектакль-променад. Пишется через дефис, воспринимается на ходу.
Одна из самых знаменитых цитат, которую приписывают Станиславскому: «Театр начинается с вешалки». В этом спектакле метафора реализуется буквально. Действие начинается прямо здесь, в гардеробе.
Стулья — прямо у входа. Вешалка превращается в театр масок. Арлекин, Коломбина и Пьеро — Герои ранней поэмы Бродского «Шествие».
Спектакль родился как учебная работа: молодые актеры осваивали форму стиха. Несколько лет спустя постановку-путешествие восстановили и представляют зрителям.
Педагог ГИТИСа по сценической речи Вера Камышникова говорит, что поэзия в театре сложнее прозы: «Стих этим своим ритмом — он вынуждает актера быстро стремительно что-то говорить. И есть опасность, что если я говорю в ритме, то я теряю смысл и содержание. Вот эта проблема — держать ритм, но потерять всё остальное — содержание, действие, себя. Или наоборот, я думаю, я с вами разговариваю, я даже на вас воздействую, но тогда мне не нужен ритм. И вот это соотношение — оно самое сложное».
Ритм самого текста, плюс ритм действия. Из гардероба шествие актеров и зрителей перемещается в буфет. Всех ведёт персонаж, который в программке назван «автором».
Актеры говорят: «Важно помнить, текст написан поэтом, которому всего 21 год». Так, Игорь Лизенгевич, артист студии отмечает: «Это такая попытка через какое-то творчество, через сублимацию вытащить себя из трясины переживаний любовных, просто осенних, депрессивных. Когда творчество становится лекарством».
Действие происходит везде, кроме сцены. В подмостки превращается подоконник. Окно становится кулисой. В этой поставке кроме героев поэмы — два придуманных персонажа. Муза и ушедшая любовь.
«Большей частью, конечно, это личная история очень трудных взаимоотношений Бродского с основным адресатом его любовной лирики — Мариной Басмановой. Но я думаю, что это, в принципе, собирательный образ», — предполагает актриса Катерина Васильева.
Ещё одно место действия — лестница. Свои истории тут рассказывают король и князь Мышкин. Несколько мгновений спустя вслед за героями по лестнице проходят зрители. Диван в верхнем фойе напоминает ширму театра кукол. Двери в зрительный на этот раз открываются только для артистов. Публика туда так и не попадёт. Ещё одно перемещение. Теперь зрители сидят прямо на ступенях. Актеры совсем близко, стоит руку протянуть.
«Меняется энергия внутренняя, с которой ты существуешь. Грубо говоря, мазки становятся не широкими, а чуть поскромнее. И напор, с которым ты существуешь, он становится мягче», — прокомментировал актер Александр Суворов.
И вот дистанция полностью исчезает. Артисты проходят прямо в толпу. Все выше. Всё теснее. Финал действия для телесъемки недоступен. Его можно увидеть только на самом спектакле — здесь и сейчас.
вся пресса