Александр Медведев родился в Челябинске, учился в театральной студии и музыкальной школе, в Москве окончил режиссерский факультет ГИТИСа (актерская мастерская Сергея Женовача) и три года назад был принят в труппу Студии театрального искусства (СТИ). Занят в спектаклях «Три сестры», «Один день в Макондо» и «Заповедник». В новой постановке СТИ, «Старухе» по произведениям Даниила Хармса, Александр Медведев играет главную роль – загадочной старухи, которая врывается в жизнь автора и не хочет из нее уходить.
–Александр, сначала я посмотрела «Старуху», где вы демонстрируете потрясающие пластические возможности, и уже после этого прочитала, что вы кроме учебы в театральной школе занимались еще и акробатикой.
— Я учился в четырех школах – общеобразовательной; театральной, где были сценическая речь, мастерство, сценический танец; спортивной, где у нас проходили акробатика и карате; и музыкальной, где я получил образование по классу гитары и вокала. От этого, конечно, страдало
обучение в общеобразовательной школе, но я ее все-таки окончил.

– Это родители придумали для вас такую нагрузку?
– Нет, просто так случилось, что у меня старший брат – актер, он тоже окончил театральную школу, потом поступил в Школу-студию МХАТ на курс Евгения Борисовича Каменьковича. Дома лежали кассеты со спектаклями, я их смотрел и в какой-то момент понял, что мне интересно почувствовать, как это – быть на сцене.

– Мне всегда казалось, что Челябинск – довольно опасный город. Это так?
– У меня о Челябинске теплые воспоминания, но я слышал массу историй о том, как ходили район на район. Я этого не застал. Единственная стрелка была у нас в школе, когда я учился в девятом классе. Я шел в библиотеку сдавать книжки, смотрю, во дворе на спортивной площадке стоит толпа, кто-то с битами, кто-то уже наматывает цепь на кулак. И в центре несколько человек выясняют отношения. Я подхожу к своим одноклассникам: «Парни, что такое?» Они говорят: «Санек, если что, то за нас?» Я говорю: «Конечно». Постоял, но ребята в центре решили вопрос
мирно, и все разошлись.

– В списке дисциплин, которые можно было бы использовать в таком бою, у вас только фехтование?
– И еще карате. У меня оранжевый пояс, который я получил в 13 лет.

– А в жизни приходилось применять?
– Слава богу, нет.

– Когда у человека так много талантов, трудно, наверное, сделать выбор. У вас не было соблазна отказаться от драматического театра в пользу музыкального, допустим?
– Когда мне было 11 лет и я начал заниматься в театральной школе, наш хореограф, заслуженная артистка балета, спросила у меня: «Медведев, а ты не хочешь поехать в Пермское хореографическое? Я могу догово-риться». Я ответил: «Нет, я хочу быть в театре». И все последующие хореографы, которые были у меня в Челябинске, говорили: «Медведев, ты был бы прекрасным артистом балета». Я, конечно, поклоняюсь этим людям, но балет – это армия. В
актерской профессии посвободнее.

– Три года назад вы стали актером театра, которым руководит Сергей Женовач, ваш мастер в ГИТИСе. Жизнь в театре оказалась такой, как вы ожидали, или нет?
– Она оказалась лучше, чем я мог предположить, потому что театр у нас очень домашний, я бы сказал. В нем есть все то хорошее, что вкладывается в понятие «театр-дом».

– Значит, та обстановка, которую создал в зрительских фойе главный художник СТИ Александр Боровский (длинный стол, за который усаживаются незнакомые между собой зрители, словно они пришли к кому-то в гости, старинные буфеты и шкафы с книгами), здесь не просто так?
– Я думаю, да. Все, кто приходит ко мне, отмечают, что само пространство притягивающее и теплое,
поэтому чувствуешь себя здесь прекрасно. У нас ведь каждый спектакль начинается в фойе. Если идут «Три сестры», накрывают праздничный стол в честь именин Ирины Прозоровой. Перед началом «Заповедника» стоит бочка с вином. «Один день в Макондо» по Маркесу идет, как вы
знаете, целый день, и в фойе устраивают обеды в латиноамериканском стиле. Перед «Старухой» актеры Нодар Сирадзе и Сергей Пирняк выходят к зрителю и читают стихи. Это я о тех спектаклях, в которых занят.

– Неожиданно видеть вас в роли Соленого в «Трех сестрах». Я привыкла думать, что Соленый старше.
– Вообще-то у Чехова все они – молодые ребята. Старше только подполковник Вершинин и Чебутыкин, военный доктор. Соленый – штабс-капитан, это звание получали где-то в 25–27 лет. Мне было 23, когда мы ставили этот спектакль. Ну усы мне клеят, чтобы я выглядел постарше.

– А вам понятны этот человек, его характер?
– Понятны. Спасибо Сергею Васильевичу, его замечательному разбору. Я очень люблю репетиции, мне нравится, как Сергей Васильевич вскрывает материал, смысл каких-то ситуаций, характеры персонажей. Если брать Соленого, то это непризнанный гений, от которого не знаешь, чего ожидать. Если почитать, он же полную белиберду говорит. «Он и ахнуть не успел, как на него
медведь насел». Ну что это такое?

– В «Старухе» у вас роль без слов, но в ней много действия. Загадочная старуха прыгает в окно, падает, в какой-то момент ее запихивают в сундук. Расскажите, как вам удается так сложиться, чтобы туда поместиться?
– Сейчас я наловчился туда забираться, но это, конечно, неудобно. Нужен определенный навык. Когда стало известно, что мы будем ставить Хармса, я, честно говоря, не думал, что буду Старухой.
Возможно, Сергей Васильевич решил доверить мне эту роль, зная о моих пластических способностях.

– Кто она, ваша Старуха?
– Как я понимаю, это препятствие на пути творческого человека. Вещь Хармса мистическая, каждый увидит в ней что-то свое. Но мне кажется, что это история про творчество и то, что ему
мешает. Старуха – это, может быть, и смерть, и неуверенность, и страх. Главный герой повторяет: «Я буду писать, буду писать несколько ночей подряд». Но тут возникает эта старуха, о которой он не в состоянии забыть. Должна вроде бы и любовь возникнуть, полет, творчество, но опять мешает старуха.

– Жалко, что в СТИ нет костюмных спектаклей и негде вам показать свое мастерство в фехтовании и восточных единоборствах.
– По фехтованию я скучаю, если честно. Люблю вообще все, что связано с пластикой, сценическим боем. Пластика, видите, уже пригодилась и в «Старухе», и в «Макондо». Даст бог, и фехтование
однажды понадобится.