«Студия театрального искусства» будет работать на старомодных основаниях

Новый московский театр «Студия театрального искусства» родился прошлым летом легко и правильно: так, как уже почти не бывает. В Российской академии театрального искусства существует Мастерская Сергея Женовача, который из рук в руки (в театре только так и надо) принял работу от своего учителя, Петра Наумовича Фоменко. Когда молодые «женовачи» стали показывать свои еще студенческие работы прилюдно, по театральной Москве разнеслось: чудо, чудо, неужели опять нарождается новый театр? Да, нарождается. Пока у него нет собственного помещения, но уже есть история, стиль, репертуар, ценители.

Это только на войне снаряды не попадают два раза в одну воронку. Театр просто, в отличие от театра военных действий, тем и прекрасен: пульсацией своевременных попаданий.

Фоменко сумел создать школу, т.е. зону притяжения. Более того: он, единственный из всех, сумел передать своим ученикам жажду веселого и весомого театрального строительства. Выпускные спектакли Мастерской С.В. Женовача — «Как вам это понравится» в постановке режиссера-студента Александра Коручекова, Mаrienbad режиссера-педагога Евгения Каменьковича и «Мальчики» Женовача — были, каждый по-своему, присягой на верность школе. Прежде всего, потому, что в них на особый, фоменковский лад радостное видение мира приобретало хищную зоркость. В том смысле, в каком хищность — предикат восхищения: добрая хищность.

Для «Студии театрального искусства» умение по-доброму строить отношения с миром является важнейшим залогом театральной работы; душевная способность доверять, радоваться и умиляться – творческой способностью. Этот театр жизнелюбив по своей природе. Важно отметить еще одно его свойство: он может быть лишь компанейским, если угодно – почти семейным делом. Перед нами не только новая театральная школа, но и новое племя, в котором существуют свои традиции, нормы общения, неписаные правила: они передаются по наследству, и о них не очень принято говорить вслух. Кому надо все это знать, тот сам разберется, а кому не надо – тому и не надо. Это племя породил и выпестовал режиссер Петр Фоменко, один из тех немногих людей, которые сумели сделать свою старость по-настоящему счастливой.

Сергей Женовач, ученик Фоменко, выпускник 1988 года, оказался самым значительным и самым стойким из режиссеров своего поколения. Может быть – лучшим. Одним из главных свойств его таланта является тонкое, упорядоченное здравомыслие. Чтобы назвать второе, трудно подобрать слова из современного лексикона, так что скажем на языке Карамзина: человеку сему свойственна учтивая и нежная психея. Находчив, остроумен, легок на руку, уживчив, бесстрашен – режиссер и педагог милостью Божьей, что тут еще придумывать. И при всем при этом – преданный ученик: из тех, которые любят учителя больше, чем самого себя.

Он один из лучших собеседников, каких я знаю: умный, проникновенный и, что, может быть, главное, не боящийся молчания. Когда разговор замирает, помолчать в компании с Женовачом так здорово, так содержательно. Каждый вроде бы думает о своем (причем о таком, что раньше в голову не приходило), а потом, на словах, окажется, что мысли шли рядышком и друг друга поддерживали. Тем самым Женовач – сущая мука для интервьюеров, чье служение не терпит пауз и обязывает к натиску.

Сказать об этом важно по двум причинам. Во-первых, для того, чтобы читатель знал: беседуя, режиссер очень верно говорит о своей работе и очень верно уклоняется от всех прочих разговоров, прежде всего от разговора о себе. Именно поэтому беседа оказывается словесным автопортретом режиссера: он такой и есть, и о самом себе он думает в предпоследнюю очередь. Во-вторых, потому, что понять эту стеснительность (на самом деле – строгую щепетильность) самовыражения необходимо для того, чтобы почувствовать, на каких основаниях собирается жить новый московский театр «Студия театрального искусства». Женовач говорит о них очень ясно и открыто – но сказанное нужно почувствовать.

Для начала имело бы смысл почувствовать, что такое слово «студия», в котором (итальянское studio) полностью совпадают «изучение» и «старание». «Для меня процесс работы и есть учеба», – говорит Женовач: это очень, очень важные слова. Можно было бы также подумать, чем в сегодняшнем театральном наречии «студия» отличается от «мастерской» и от «школы», ведь не только же своей старомодностью. Можно также подумать и о самом режиссере Женоваче: как спокойно и ясно он снова делает дело.