Поставленный Сергеем Женовачем по чеховской повести спектакль стал первой ласточкой в длинной стае ожидающих нас премьер по произведениям любимого писателя (2010 год объявлен Годом Антона Чехова). Однако для самой студии выбранное название имеет особый смысл. Образованная летом 2005 года, «Студия театрального искусства» заканчивает свой третий сезон премьерой с говорящим названием. Возможно, еще и поэтому подопечные Сергея Женовача прониклись к чеховским персонажам особой любовью.

Герою повести «Три года» Алексею Лаптеву писатель отдал много автобиографических черт: детство, исковерканное деспотизмом отца, убитую отцовским насилием веру в Бога, душевную болезнь любимого брата, наконец, любовь к девушке из дворянской среды. Чехов дал герою возможность осуществить свое страстное чувство и написал историю семейной жизни с беспощадностью врача, фиксирующего все этапы неизлечимой болезни. Жаркую влюбленность некрасивого немолодого столичного богатого купца в юную хорошенькую дочку провинциального доктора. Его предложение и ее отказ. Ее бессонную ночь, когда она размышляет о нанесенной хорошему человеку обиде, об участи старых дев, о прелестях Москвы, о необязательности любви для семейной жизни. Их свадьбу. Наконец, их семейную жизнь, где оба томятся и оба страдают. Проходят через смерти, болезни, желание искать развлечения на стороне. И в конце концов, равнодушная жена говорит мужу о своей так неожиданно – из ежедневной привычки видеть и слышать – возникшей любви. А муж, слушая ее страстную исповедь, вдруг понимает, что его любовь ушла безвозвратно. И как страшно думать, что впереди годы совместной жизни с женщиной, ради которой он так недавно был готов пожертвовать всем.

Взяв безнадежно мрачную чеховскую повесть, Сергей Женовач создал спектакль, к которому правильнее всего будет приложить давно выпавшие из театрального обихода эпитеты: «славный, теплый, сердечный». Молодые актеры «Студии театрального искусства» явно полюбили чеховских неудачников, прониклись сочувствием к их болям и мечтам. В их исполнении важнейшей стала нота какого-то любовного сострадания. И к немолодой, неумной, несимпатичной, но страдающей и гордой учительнице музыки Полине (Мария Шашлова). И к бонвивану-зятю Панаурову (Александр Обласов). И к фанатичному, елейному брату Федору Лаптеву (Сергей Аброскин), глуповато-противно рассуждающему о необходимости «спасения Европы». «От чего же Европу надо спасать?» – поинтересуется Алексей. «Это все знают, от чего!» – воскликнет этот болван-фанатик из племени узколобых патриотов, до сих пор процветающих на российских просторах. Прелестно играет Юлию Ольга Калашникова. Смешно и точно сделана сцена, когда, лежа ничком на кровати, ее героиня рассуждает о предложении Лаптева. Обутые в белые носочки ноги то убегают от постылого жениха, то жалобно раскачиваются в задумчивости, то никнут под бременем раздумий. Сыгранный одним из самых сильных актеров студии Алексеем Вертковым, Алексей Лаптев обращает раздумья-оценки своего героя напрямую в зрительный зал, превращая нас в соучастников. Почему умный, честный, добрый человек не может найти свое место в жизни? Почему сильное и яркое его чувство никому не принесло счастья? Почему на его долю выпала только одна счастливая ночь, когда сидел с зонтиком любимой девушки в руках и мечтал, мечтал, мечтал…

В записной книжке Чехова 1901 года сохранилась заметка: «Любовь. Или это остаток чего-то вырождающегося, бывшего когда-то громадным, или это часть того, что в будущем разовьется в нечто громадное, в настоящем же оно не удовлетворяет, дает гораздо меньше, чем ждешь». Биографы писателя пишут о его долгой работе над романом о семейной жизни, в котором после всех вычеркиваний и сокращений осталась одна фраза: «Он и она полюбили друг друга, женились и были несчастливы».

Сергей Женовач, настойчиво возвращающийся в своих постановках к теме любви и семьи, кажется, не склонен слишком доверять пессимизму Чехова. Благо его собственный «брак» с любимой «Студией театрального искусства» пока складывается на редкость счастливо.

Историю «отсосанных крыльев», погубленных надежд, несостоявшихся мечтаний режиссер рассказывает с редкой сценической грацией. Художник Александр Боровский создал на сцене нагромождение железных кроватей (отсылка-поклон додинскому «Московскому хору») и – точный образ скученной жизни, где все походя задевают-мешают-затаптывают друг друга. Игра света (художник Дамир Исмагилов) может превратить эти железные конструкции в детали причудливого ажурного музыкального инструмента, где рассевшиеся по перекладинам персонажи покажутся нотами. А боль, нескладица, неразбериха земной жизни преобразятся в небесную мелодию любви и счастья.