В «Студии театрального искусства» — премьера. Спектакль «Записки покойника», в основе которого произведения Михаила Булгакова, в частности «Театральный роман». «ВД» встретился с художественным руководителем «СТИ» и режиссером Сергеем Женовачем, чтобы узнать подробности работы и выяснить, какой театр он считает идеальным.

Как возникла мысль ставить именно «Театральный роман»?
На самом деле причин много. Во-первых, хотелось взять что-нибудь озорное, острое, для нас неожиданное, дать ребятам попробовать что-то новое. Во-вторых, в театр пришло новое поколение артистов. Сейчас основная нагрузка лежит на предыдущих двух выпусках, некоторые актеры играют более 20 спектаклей в месяц. Хотелось дать возможность поработать молодым. Что касается выбора автора, Булгаков — один из моих любимых писателей. У нас в театре есть небольшое фойе, я его называют «авторским». Там висят фотографии тех, к кому мы обращаемся в процессе работы (ведь не только мы работаем над авторами, но и они над нами). Очень не хватало портрета Михаила Афанасьевича Булгакова. Я думал о самых разных его произведениях, но остановился на «Записках покойника». И показалось интересным разыграть эту историю силами молодых артистов.

Не боялись сравнений с «Театральным романом» в Мастерской Петра Фоменко?
В «Мастерской» в центре спектакля — судьба «Независимого театра». Нам же хотелось сосредоточиться на взаимоотношениях автора и театра, драматурга и режиссера, автора и его героев. Было важно дать понять, какой это болезненный и неразрешимый конфликт: между тем, что автору хочется сделать и тем, что получается в итоге. В результате этого конфликта замысел автора много теряет. Иногда самое главное, то, ради чего все затевалось.

Как вы выбирали актера на роль Максудова? Почему именно Иван Янковский, первая роль на профессиональной сцене и сразу главная?
Понятно, что когда ребята заканчивают институт, у них нет опыта, а есть только желание что-то пробовать. Мне кажется, что внутренний склад, и психофизические данные Ивана совпадают с этой ролью. Важен был не опыт. Это роль на вырост. Ничего здесь страшного нет. Когда мы затевали нашу Студию и репетировали спектакль «Захудалый род», Маше Шашловой было 23 года. Сейчас спектаклю 8 лет. Ребята в нем мудреют, взрослеют, растут. В этом преимущество репертуарного театра. Вслед за Константином Сергеевичем скажу, что не бывает больших и маленьких ролей. Все роли сложны и интересны. Продержать внимание зрителя 2 часа — одни навыки должны быть. А продержать 10 минут — другие, это отдельное искусство. Для меня идеальный театр — это театр, в котором работает джазовый принцип: когда сегодня ты ведешь, завтра другой человек. А проверить, справится ли артист с ролью или нет, можно только, дав ему играть. Не поймешь этого даже на премьере. Только с годами.

Самые веселые сцены в спектакле — конечно, те, в которых репетирует Иван Васильевич. Кажется, это не столько пародия на «Независимый театр», сколько ироничный рассказ о себе.
Сегодня время пародий. Но смотреть на них невыносимо. Пародия на эстраду, на телепрограммы, на жизнь вообще. А хочется другой реальности. Я лично считаю, что смотреть на «Записки», как на пародию, изначально ошибочно. Это глубоко выстраданная, трагическая вещь Булгакова. Он показал вечное противостояние автора и театра. Сегодня драматургия тоже — повод для сочинения спектакля, а не его основа. Многие режиссеры пытаются переписать пьесу, а не услышать автора и не пойти за ним. Это не значит, что над каждым словом надо трястись, но пойти за образной системой автора нужно. У нас в основе лежит природа чувств сновидений, и главное — трагикомическое восприятие мира.

А что касается самоиронии и личного опыта. Понимаете, все, что ты ставишь, это только твой личный опыт. По-другому не бывает. Процесс сочинения спектакля в принципе — процесс интуитивный. Разум помогает материал организовать, логику разработать, пространственную историю определить. А дальше только интуиция. Раскладывать все по полочкам, — дело театроведов. Наша профессия — сочинять миры.

Миры, которые часто не совпадают с тем, что хотел сказать автор?
Когда мир автора начинает принадлежать всем, что-то сокровенно-личное из него уходит. Это данность, к сожалению. И о ней и писал Булгаков.

И все-таки театр — это счастье или мучение?
Театр — это особый мир, который делает человека счастливым и одновременно приносит много горестей и разочарований, требует много жертв. Он требует услышать голос другого человека. Театру надо услышать голос автора, режиссеру — голос актера… И случаются потери, одинокие судьбы, невостребованность… «Бывают сложные машины на свете, но театр сложнее всего». Так говорит Бомбардов Максудову. По-моему, лучше и не скажешь.