На первый взгляд “Мандат” – история о приспособленцах. И это, конечно, верно: картина на стене, которую в нужный момент можно повернуть выгодной стороной – если в гостях люди приличные, то вот вам “Вечер в Копенгагене”, а если большевики – Карл Маркс (именно так и поступает семейство Гулячкиных), – становится сквозным образом спектакля. Героев режиссер, собственно, и помещает в этакую галерею – вместо стен их квартиру разделяют выдвижные стеллажи с произведениями искусства на любой вкус: тут и “Верую, Господи, верую”, и “Черный квадрат”, и Ленин вперемежку с цветочными натюрмортами, “Купанием красного коня”, портретами императорской четы… В общем, идеальный вариант найдется для каждой жизненной ситуации.

А ситуации теперь случаются мало ли какие – время-то новое! Мириться с ним, правда, герои пьесы отчаянно не хотят: “Тамарочка, погляди в окошечко, не кончилась ли советская власть!” – “Нет, кажется, еще держится”. – “Ну что же, Тамарочка, опусти занавесочку, посмотрим, завтра как”.

Надежда Петровна Гулячкина (Ольга Калашникова) так и грезит тем, когда же наконец “наступит это старое время”, но и в теперешнем надо как-то крутиться – свою дочь Вареньку (Екатерина Чечельницкая) она сватает к сыну состоятельного Олимпа Сметанича (Алексей Вертков). А тому, в свою очередь, нужно приданое – “свой коммунист” в семье для отвода глаз. Это, уверен он, обезопасит богатство и его самого. Чтобы сватовство состоялось, мать уговаривает наскоро вступить в партию сына Павла (Сергей Аброскин). Тот поначалу с ужасом отказывается, но потом вдохновляется идеей, да так, что не может остановиться. Превращение в человека, в чьих руках хоть мало-мальская власть, кружит ему голову – Павел на каждом шагу теперь кричит: “Молчать! Я партийный!”, повергая окружение в шоковое состояние. А уж когда у него появляется мандат…

Но остается ли хоть кто-то в эпоху перемен и всеобщей растерянности настоящим, возможно ли это? Именно этот вопрос ставит точку в спектакле, его задает Сметанич. Задает с болью, потому что, встав за портрет императора, как за трибуну, он только что вещал о непререкаемой роли интеллигенции в судьбе России, болел душой за землю-матушку (на самом деле – за свои собственные наделы, которые национализировали), а как закричали, что идет полиция, портрет государя быстренько развернул…

Вообще, буквального следования тексту в спектакле нет – постановочная команда изучала черновики Николая Эрдмана и тот вариант, в котором уже похозяйничал Всеволод Мейерхольд (он первым поставил пьесу). Что-то убирали, что-то, наоборот, возвращали – получилась сценическая редакция театра. Но то, что драматург сегодня современен, подтверждает реакция публики – зал смеется без остановки почти весь спектакль. Прекрасно чувствуют себя в пространстве “Мандата” и артисты – и с текстом, и друг с другом они обращаются легко, играючи.

А в антракте ансамбль “родственников из рабочего класса” (они необходимы для новой жизни, как и “свой коммунист”) перемещается со сцены в фойе, где с упоением поет про то, что “цыпленки тоже хочут жить”. Вот только как жить? Эта всеобщая растерянность, с которой все начиналось, сохранится до конца действа.

Источник: https://rg.ru/2023/05/17/kto-zhe-nastoiashchij.html